Николай Пейко
Озаренное вдохновением
Недавнее исполнение Концерта для виолончели и симфонического оркестра Бориса Чайковского стало одним из самых ярких событий текущего концертного сезона. С этим интересным сочинением москвичи познакомились впервые в марте прошлого года. Исполнителями оба раза были М.Ростропович и оркестр Московской филармонии под управлением К.Кондрашина. В декабре 1964 года М.Ростропович с большим успехом сыграл его в Париже.
Первое, самое непосредственное впечатление от Концерта: очень выразительная и оригинальная музыка. Надо сказать, чуткая и взыскательная наша публика сразу оценила серьезность и самостоятельность замысла композитора, художественную правдивость его средств выражения, во многом необычных. Произведение красноречиво говорит о том, что Б.Чайковский вступил в пору творческой зрелости. Многое в Концерте (характер мелоса, звукосочетания, ритм, оркестровый колорит) поражает смелостью творческой фантазии и яркостью эффектов, достигаемых подчас удивительно простыми средствами. В то же время нет здесь стремления эпатировать слушателя внешней парадоксальностью и неожиданностью приемов музыкального выражения. Все более или менее “занимательные” сами по себе детали безошибочно служат высшим художественным целям.
Зрелость композитора проявляется в этом произведении также и в умении подчинить своим замыслам и творческой воле уже знакомое, ставшее “общим достоянием”. Я имею в виду давно привычные музыкальные жанры и некоторые, присущие им типичные средства музыкальной лексики. Так, оригинальная выразительность 1-й части Концерта во многом зиждется, как мне кажется, на смелом соединении в ней инструментальной декламации, хорала, музыкальной живописи и токкатности, а также на сочетании очень своеобразно-“ жестких” интонаций речитативного характера с типичными “интонационными завоеваниями” романтизма. Во второй части можно услышать отголоски грубоватого лендлера, серенады, даже венского вальса. Но все “знакомое” поставлено фантазией композитора в такие “музыкальные условия”, которые делают эту часть самобытным произведением большого искусства. В основе композиции 3-й части лежит издавна известный прием выдержанного “остинато”. Б.Чайковский очень оригинально и, я бы сказал, картинно воспользовался этим приемом, придающим всей части какой-то неповторимый полуфантастический характер. Музыка финала от начала до конца полна благородства и высокого душевного подъема.
Концерт в целом очень светлое, очень “мажорное” произведение, проникнутое ярким и полнокровным ощущением современной жизни. Он ставит исключительно трудные задачи (художественные и технические) перед солистом и оркестром. Трудно представить себе более блистательное исполнение произведения, чем то, каким подарил слушателей М.Ростропович, которому оно посвящено. Превосходно справляется со своей задачей оркестр Московской филармонии под управлением К.Кондрашина.
(“Советская культура”, 1965. 22 июня.)